«Жизнь даётся всем, а старость избранным…»
Проект "Жизнь продолжается..." реализуется совместно с АНО РОНГ "Липецкие Известия", участниками которого являются подопечные нашего дома – интерната, а это и труженики тыла, и дети войны, инвалиды, одинокие бабушки и дедушки, и не только одинокие, не имеющие близких, но и те, кто был забыт своими близкими.
Сегодня мы хотим рассказать о Пополитовой Антонине Михайловне.
«ВСЁ, ЧТО БЫЛО – ВСЁ МОЁ!»
Антонина Михайловна Пополитова и в 89 лет остается неугомонной, как в детстве, веселой певуньей, как в юности, и дружелюбной, как свойственно многим в зрелости. Она никого не поучает. А могла бы. За её спиной не просто богатый жизненный опыт. Это и детство, обожжённое войной, и детский дом, и работа на комсомольских стройках, и встреча с единственным на всю жизнь мужчиной… А потом вновь одна… Не перестаешь удивляться ее умению не оглядываться назад, не жалеть о сделанном. «Жизнь – не одёжка, её несколько раз не примеришь, - рассуждает женщина, - что было – всё моё!»
А ещё Антонина Михайловна прекрасная рассказчица. Будто сказку сказывает… Слушаешь её негромкий напевный голос, и, как наяву, оказываешься втянутой в те давние события, о которых она повествует…
ДОЧЬ МЕЛЬНИКА
Она родилась 1931 году, в деревне Дмитряшевка, что в девяти километрах от села Хлевное, второй из сестёр. Когда то её отцу, Михаилу Ильичу Кузину, в наследство досталась мельница, а потому семья жила зажиточно, не нуждаясь. До определенного времени. В те годы в стране была объявлена коллективизация. В Дмитряшевке организовали колхоз «Совместный труд». Мельница, как бы числилась за колхозом, но фактически принадлежала Кузину. И хотя тот трудился в колхозе, многим эта мельница, как заноза в одном месте, не давала покоя. Злые языки твердили, мол, Кузин – кулак, только притворяется своим, на самом деле спит и видит, стать полновластным хозяином. Михаил на завистников внимания не обращал. Мельницу ему оставили не за красивые глаза, а за героическую службу в Красной армии. Домой Михаил вернулся героем, с наградами. И после на печи не лежал, работал с утра до ночи. Неслучайно про него говорили: «Мельник - не бездельник». Многие понимали, от его умения зависит и качество, и количество получаемой из зерна муки. Он сам работать умел, и дочерей учил, хотя они и маленькие были…
Беда пришла в 1933 году. Однажды ночью мельницу обворовали. Вынесли всё: зерно, муку. Злопыхатели тут же обвинили Михаила. Его арестовали и до прибытия конвоя из города заперли в сарае. Только не все в деревне мельника ненавидели, нашлись те, кто не поверил в его вину. Ночью председатель колхоза сбил замок и сказал: «Мишка, беги! Знаешь, какое сейчас время. Кто будет разбираться? Расстреляют и всё». Он же дал адрес знакомых на Украине. Той же ночью мельник с женой и дочерьми наспех покинули деревню. Так семья оказалась на Украине, в Кадевке, ныне – город Стаханов.
Воров впоследствии нашли. Обнаружили и запрятанное в ямах зерно. Это оказались двоюродные браться Михаила. Их судили, посадили в тюрьму. Но для Кузиных это уже не имело значения…
Антонина Михайловна рассказывала историю семьи спокойно, будто книгу читала. Ведь ей в то время исполнилось два года и всё это она знает от отца. А вот следующая часть «книги» заставила мою собеседницу содрогнуться. Столько лет прошло, а всё стоит перед глазами, будто вчера было…
ВОЙНА…
В 1941 году началась война. Отца забрали на фронт. Старшей сестре Татьяне было 16 лет, Тоне – 10, а младшей, Вале, четыре года. Мать ходила беременная четвёртым. Немцы ожесточёно бомбили украинские сёла и города. Почти рядом с Кадевкой шли страшные бои. Жители города воочию видели, как от бомб клочьями разрывается земля. Где наши, где фашисты - не понять. Город много раз переходил то к нашим, то снова к немцам. Вся местная власть сбежала, бросив людей на произвол судьбы. Вскоре от основной части города остались руины. «Разбомбили хлебозавод, магазины, школы, дома, - вспоминает собеседница. – Район, где жила наша семья, в буквальном смысле, сравняли с землей.
Не осталось ничего. Мы жили в бомбоубежищах. В городе - полная неразбериха. Из разрушенных зданий, прямо под бомбёжками, тащили всё, что могли. В основном продукты. Люди гибли сотнями. Потом стали взрывать угольные шахты»…
«В один из таких дней у мамы начались роды, - еле сдерживая слёзы, говорит Антонина Михайловна. - Мама умерла, а наш братик, родился здоровым. Но и он умер от голода. Нам нечем было его накормить»…
Собеседница, кажется, забыв обо мне, замолкает. Все ее мысли направлены туда, в прошлое.
- Однажды, - наконец оживает рассказчица, в город привезли отряд наших солдат. Много их было, очень много. Практически все мальчишки со школьной скамьи. Ноги в обмотках, ботинки «каши просят», шинели порваны. А оружия ни у кого не было. Вообще никакого! Бабы на них смотрят, плачут, командиру говорят, мол, хоть палки дайте, чтобы они от немецких танков отбивались… Всех потом побили. А тех, кто пытался убежать, догнал карательный отряд и расстрелял на месте…
ОККУПАЦИЯ
В августе 1942-го в город пришли немцы. «Прибегает одноклассник, - вспоминает собеседница, - кричит: «Немцы по шляху идут! Идем смотреть». Я испугалась: «Ой, страшные, наверное?» «Нет, - отвечает, - обычные люди, как мы, только в форме…» Сначала проехали колонны открытых машин с военными, потом - мотоциклисты с автоматами, следом – кавалерия на лошадях. Сотни украинцев вышли встречать немцев. Девчата
вырядились в национальные костюмы, надели «вышиванки», нацепили на головы цветочные венки с лентами. Вынесли хлеб – соль. Стояла нестерпимая жара. Женщины набирали из колодцев воду, поили немецких солдат и офицеров, угощали яблоками, вареной картошкой. В городе царила радость…
На следующий день развесили объявления - всем явиться в комендатуру. Отбирали по возрастам. Девушкам и парням приказано идти на вокзал для отправки на работу в Германию. Девчата ликовали: «Ой, Божечко, едем в Германию!» «Я стою, плачу, - усмехается рассказчица, - почему я такая маленькая? Меня в Германию не берут»… Сестра умнее была, отругала меня, запретила на вокзал бегать. Сама она пряталась, никуда не ходила. А мы, дети, шли смотреть, как девушек отправляют. Те, кто уезжал, радовались, а кто в списки не попал – плакали. «Ничего, - хохотали немцы, - завтра ещё состав придёт!..» Подошёл поезд. Отъезжающих загнали в деревянные вагоны, в которых скот перевозят. Набились, как селедка в бочках, из щелей только глаза видно. Не так представляли себе поездку…
- Мы с сестрой решили пробираться в Россию, в Дмитряшевку, - продолжает Антонина Михайловна. - Мамы нет, от папы никаких вестей. А там остались родственники. Выменяли швейную машинку на двухколёсную тележку, собрали самое необходимое, и пошли. Сначала шло много людей, в основном, русские, потом становилось меньше и меньше. Шли ночами, по полям. Где картошку нароем, кукурузы нарвём… Иногда местные предупреждали - туда не ходите, там каратели, без разбору расстреливают, дома жгут. Несколько раз и мы натыкались на такие отряды. Разбежимся по сторонам, к земле прижмемся, не дышим. Они с дороги по кукурузным зарослям из автоматов постреляют и уедут. На поля не заходили. Боялись, наверное. А мы встанем и снова в путь. Мы с младшей сестренкой сильно уставали. Она сядет на землю, плачет, есть просит. Таня успокаивает, мол, в деревню придем, там тёти…
Месяца через два дошли до Воронежской области. Остановились в селе Кривоносово, дальше не пускали. В Воронеже шли бои. Мы разместились в разрушенном здании детского сада. Отыскали сохранившуюся комнату, там и остались. Ходили по селу, просили
какой-нибудь еды…
Каждое мгновение пережитых событий даётся женщине не просто. Она уже не пытается сдерживать слёз. Воспоминания накрывают с новой силой. Она опять, крепко сжимая крохотную ручонку младшей сестры, бредет по кукурузному полю, и каждую минуту ждёт, что из-за угла появятся фашистские мотоциклы, и воздух разрежет пулемётная очередь: трата-та-тата…
БЛИЖЕ К СЁСТРАМ
Но жизнь, как развилка с множественными поворотами. В 1943 году Воронеж был очищен от фашистской скверны. В одной из комнат бывшего детского сада в селе Кривоносово солдаты обнаружили трех умирающих от голода девочек. Таких сирот по стране бродило несметное количество, и каждый со своей историей. Тоню и Валю определили в детский дом в селе Ольховатка, Воронежской области. Татьяна, чтобы не потерять сестёр, осталась там же уборщицей. Это был особый детдом, для детей, матери которых погибли, а отцы на фронте. О судьбе своего отца сестры никогда не узнали.
«Я хорошо училась, - оживляется рассказчица, - и даже побывала в Артеке! Любила петь, всегда была запевалой…
Таня всё-таки добралась до Дмитряшевки, она и сейчас там живёт», - сообщила Антонина Михайловна.
Впрочем, до завершения истории еще далеко. Когда закончилась война, Антонина поехала учиться на текстильную фабрику в г. Струнино Московской области. Затем, по зову партии и правительства, комсомолка и активистка завербовалась на строительство Ростовского элеватора. Там она познакомилась с каменщиком 6 разряда Николаем, ставшим её мужем на целых 42 года. Детей, к сожалению, Бог не дал. Перенесённые в детстве испытания подорвали здоровье Антонины. Свою материнскую любовь она отдала племянникам, переехав с Николаем из Ростова, в Липецк. Ближе к сёстрам… Здесь же потом похоронила мужа.
«НА РОДНЮ
НЕ ОБИЖАЮСЬ… »
Однажды, стоя на остановке, женщина упала – толкнули люди, ринувшиеся к подъехавшему автобусу, и сломала ногу. Её подняли, вызвали «скорую», доставили в больницу. Нога не заживала. Врачи поставили диагноз - остеопороз. А затем еще один диагноз – рак. Родственники, узнав, что родной тете жить осталось недолго, определили ее в хоспис. Там ее и нашли соседи по квартире. «Как то в палату пришел сотрудник полиции, - вспоминает Антонина Михайловна, - и сообщил, что меня разыскивают. Оказалось, что соседи, с которыми я была в хороших отношениях, обеспокоились, что я пропала. Обратились в полицию»…
«Я на родню не обижаюсь, - беззлобно поясняет собеседница, - мы помирились, квартиру я на них отписала»…
В Липецком доме – интернате для престарелых и инвалидов общего типа Антонина Михайловна уже шесть лет. Более детальное обследование показало, что онкологии у нее нет, хотя остеопороз сделал своё чёрное дело. «Сюда меня привезли на носилках, - рассказывает собеседница. – Я не ходила. Но встретила людей,
которые сразу стали ко мне хорошо относиться. И я выжила! Занималась зарядкой, старалась не сидеть в комнате. Снова, как в детстве, начала петь. Я человек – фонтан!» - сказала Антонина Михайловна.
И я ей верю. И желаю оставаться такой же искренней и позитивной!
Наталья Попова.
Газета «Липецкие известия» №42 от 16.10.2019, стр.21
«ВСЁ, ЧТО БЫЛО – ВСЁ МОЁ!»
